Стас Лопаткин: «Выразить образ Шаляпина через женскую душу»

17 декабря на Новой сцене Александринского театра состоится премьера спектакля «Шаляпин в роли Шаляпина», который пройдет в рамках фестиваля искусств имени Фёдора Ивановича Шаляпина «Дар». Эта постановка — размышление об удивительной судьбе и уникальном наследии великого артиста и человека. В литературной основе работы — дневники, письма и воспоминания баса. Над созданием спектакля работала целая команда специалистов. Среди них – дизайнер Стас Лопаткин, ответственный за сценографию и костюмы. 

Портал «Культура Петербурга» совместно с Музыкальным театром им. Ф.И. Шаляпина подготовил виртуальную выставку эскизов театральных образов Шаляпина.



Но сначала предлагаем вашему вниманию интервью со Стасом Лопаткиным. 

– Что именно вдохновило Вас на создание костюмов для спектакля «Шаляпин в роли Шаляпина»?

– Если говорить о вдохновении, то, конечно, в первую очередь, это сама фигура мэтра. Она огромная и очень яркая. Музей Шаляпина до сих пор является для меня одним из образцов квартир-музеев, очень любопытных и близких, в котором хочется бывать много раз. Вдохновила, конечно, сама идея, потому что когда мне предложили участвовать в этом проекте, то самым необычным было то, что этот спектакль изначально подразумевался как музыкальный, в котором нет самого певца. Это достаточно сложная история — выразить Шаляпина через женскую душу, через женский вокал, женскую актерскую игру. Задача рискованная, но за это я ее и люблю.


– Сценография постановки минималистичная, но концептуально концентрированная. Как Вы определяете баланс между минимализмом и необходимостью передать богатство персонажа и его истории?

– Я специально хотел сделать сценографию минималистичной для того, чтобы на фоне декораций костюм смотрелся наиболее контрастно. Также я отталкивался от площадки. Мне хотелось создать черный кабинет, графичную такую историю, состоящую из геометрических фигур. Но в то же время для того, чтобы сделать картину более яркой, я решил, что черный цвет будет классно сочетаться с золотым. И это золото добавило как раз-таки живописи в сценографию. У меня были такие ассоциации: золотой трон, золотая рожь. Это тоже один из театральных приемов, который я решил использовать. Он дает энергии проекту. К тому же, я изначально знал, что большинство костюмов будут белого цвета, такие наряды символизируют некую исподнюю рубашку, образ души человека. Естественно, что на контрасте с графичными и темными декорациями подобный наряд будет смотреться наиболее заметно. Ну, а если говорить о том, как передать разноплановость персонажа, то важно, чтобы ни костюм, ни декорация не затмевали саму игру актера, музыкальную часть проекта. Как художник я воспринимаю мир картинками, но в то же время пытаюсь почувствовать и все остальное, представить, что будет происходить на сцене.

– Насколько важно было учитывать исторический контекст эпохи Шаляпина при создании костюмов? Как Вы адаптировали элементы того времени к современным требованиям театра?

– Если говорить о важности исторического контекста эпохи при создании костюмов и декораций, то я считаю, что это не самый главный аспект. Самое важное все-таки погрузить зрителя в атмосферу спектакля, заставить поверить в то, что он в попал в нужный период. Можно использовать современные костюмы, но что-то подсознательно должно говорить зрителю о том, что он перенесся в другую эпоху, что перед ним костюмы того времени. Это сложно. Но за спиной у меня достаточно большой багаж знаний по истории искусства, костюма, огромная насмотренность. При этом работаю я абсолютно бессознательно, интуитивно выбирая определенные элементы одежды. Для меня скорее важна фактура ткани, некий силуэт, маленькие детали, способные переносить нас в другую эпоху. Я специально не делаю копию костюма 1905 года. А создаю вневременную историю, относящуюся к определенному периоду.

– Как Вы взаимодействовали с актерами при разработке костюмов? Были ли какие-то идеи, которые они приносили в процесс? Или последнее слово было за Вами?

– Когда я работаю с артистом, то, конечно же, стараюсь выслушать все его пожелания. Другой вопрос, что в данном случае это все-таки не сольный спектакль, не выступление оперной дивы на большой сцене. Тогда звезда могла бы сказать: «Я хочу не красное, а синее! Не зеленое, а блестящее! И еще раствориться в черном».

В данном случае речь о спектакле как едином организме, который подчиняется режиссеру, заданной сценографии и многим другим аспектам. Все должно быть выдержано в одном ключе. И тут очень важен процесс разработки костюмов, вопрос взаимодействия и взаимопонимания актера и художника по костюмам. Необходимо правильно донести артисту его роль, поведение в конкретном наряде. Это принципиально! Понятно, что бывают сложные истории, когда артист, например, может надеть свой сценический костюм и сказать, что в нем неудобно. Тогда надо сделать так, чтобы было удобно. В тоже время актер не может сказать, что не хочет в этом наряде играть. Ведь костюм — это часть роли, которая отведена артисту, и в которую он должен погрузиться, войти и сыграть естественно. Я учитываю какие-то особенности, но далеко от эскиза стараюсь не уходить. Максимум небольшое изменение длины костюма, если, скажем, режиссер ввел танцевальный номер. Но этот факт не влияет на общее впечатление от эскиза или костюма. 

– Как Вы считаете, какой образ Шаляпина наиболее важен для передачи в Вашем дизайне? Что Вы хотели бы, чтобы зрители почувствовали, осознали, глядя на созданные Вами костюмы?

– Мне очень сложно выделить какой-либо образ из тех, что я создал для Шаляпина, потому что каждый является для меня некой квинтэссенцией. Мне хотелось выжать из каждого наброска, идеи - все.

Очень интересно было обсуждать с режиссером идеи костюма. Так возникли, к примеру, образы Мефистофеля. В свое время Фёдор Иванович говорил, что ему хотелось бы сыграть роль этого героя иначе, возможно, будучи голым. Режиссер думал этот момент обыграть, и тогда мне в голову пришла мысль. Поскольку у нас все костюмы изначально белые, и это отсылке не только к душе, но и античным статуям, я предложил сделать самый нижний костюм Мефистофеля в виде части скульптуры с разной длиной рук, ног, с отколотыми конечностями, с фиговым листом.

Работать над каждым костюмом было очень любопытно. Возьмем плащ Мефистофеля, я решил, что это должно быть классическое мужское пальто очень большого размера, с большими плечами, с порванными рукавами, через которые выходят хрупкие женские руки. А еще у него шапочка в виде шлема и огромными перьями. Подводя итого, хочу сказать, что все наряды я старался сделать утрированно огромными.

Каждый костюм у нас символичен. Вот, скажем, наряд Дон Кихота. Этот герой всегда внутри был ребенком, да и Шаляпин тоже сохранял мальчишеский задор. И мы решили, что надо сделать Дон Кихота мальчиком, защищающим девочку, играющим с игрушечной сабелькой. Мальчиком, у которого есть шорты. Хотя шорты вроде огромные, с мужчины, но это все равно штанишки для ребенка. И усы у героя ненастоящие, потому что малыш еще не вырос. Он берет какую-то травинку, соломинку прикладывает к своей губе, и вот уже кажется себе большим, готовым защищать свою Дульсинею. Каждый костюм мне был интересен, и я не могу даже выделить наиболее близкий.

Когда на сцене - хор, сразу видно, что никто не выделяется из коллектива. Хор весь одинаковый, его практически нет, есть лица на темном фоне, а иногда даже и лиц этих не видно. И я решил, что это должен быть полностью закрытый костюм, кокон с закованными руками и ногами. То есть перед нами человек, который просто исполняет роль. Но Шаляпину удается прорваться через этот кокон. 

Костюмы сценических образов Шаляпина

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru