Артур Ваха: «Фальшивые ноты нужны только в панк-роке»

13 января – день рождения известного, любимого многими актера Артура Вахи. «Культура Петербурга» поговорила с именинником, которого зрители помнят по фильмам «Небесный суд», «Смерть шпионам» и «Линии судьбы», о театре, кино, музыке, фальши и звездной болезни.

19:00. На сцене театра имени Ленсовета – драма в одном действии «Фальшивая нота» по пьесе Дидье Карона. Двое мужчин в возрасте, у одного - скелеты в шкафу, у другого – нож за пазухой. И исковерканные судьбой души у обоих. Чуть больше полутора часов коллективного переживания, аплодисменты, цветы, занавес…

20:50. В гримерной театра имени Ленсовета – Артур Ваха, только что сошедший со сцены. Цветы поставлены в вазу, сценический костюм аккуратно сложен и убран в шкаф.

 - О чем, на Ваш взгляд, постановка Владимира Петрова? О прощении?

- Вся эта история, она - и о прощении, и о мести одновременно. В двух словах, разумеется. Пьеса говорит о терпении, старении, человеческой мудрости и изворотливости, о совести… Но тема мести, в первую очередь мести, а только затем прощения – основная.

- Пьесу вдвоем играть сложнее, чем, скажем, вдесятером?

- Конечно, намного сложнее. Во втором случае можно спрятаться за партнеров, это как для вокалиста на рок-концерте: сейчас у гитариста соло, можно немного отдохнуть. А здесь, считайте два солиста «а капелла» и все.

- Важно чувствовать напарника на сцене?

- Очень. К слову, в данной постановке мы с Семёном (Стругачёвым - прим. ред.) сошлись не сразу. У нас - разные школы. Но это абсолютно нормальное явление.

- Вопрос, созвучный названию постановки: допустима ли в театре фальшивая нота, взятая во имя игры?

- Я считаю, что фальши никогда не должно быть. Фальшивые ноты дозволительны, интересны и нужны, если хотите, только когда мы говорим о панк-роке. Когда в театре врут, это сразу же видно. Видно, что артист только показывает, что «переживает».

- А в кино?

- В кино вообще врать нельзя. Это тут же бросается в глаза, особенно в крупных планах. Есть, конечно, актеры, которые этого не понимают и считают «Я в кадре – будьте счастливы». Но такое случается в основном у московских «звезд».

- А что такое – «звезда»?

- Звезда – понятие астрономическое. Ты или талантлив, или нет.

- Как бы Вы расположили три ваших основных ипостаси: театр, музыка, кино? В какой последовательности бы их поставили?

- Театр – первый. Все остальное отталкивается от расписания в нем. Если отставить в сторону эмоциональную часть, то театр и кино – это моя работа. Я не снимался до 38 лет, потому что играл по 25 спектаклей в месяц, времени хватало только на условные однодневные эпизодики, и то - в том случае если так сойдется, что у меня не будет ни спектакля, ни репетиции.

- По затратам, если мы говорим о работе – энергетически и физически, что забирает больше: театр или кино?

- В кино больше устаешь именно физически. В театре ты получаешь обратно энергию из зала, что подпитывает и физически тоже. Как, собственно, и на концерте - театр и музыка, я имею в виду живое выступление, по сути - обмен энергиями. А в кино на тебя смотрят железяки, это я о камерах. В кадре больше происходит внутри тебя.

- А по времени?

- Конечно, кино отнимает больше времени. Театр – это репетиция и спектакль, если считать только часы, то их меньше, в среднем – четыре часа репетиции и три часа спектакля. Кино – это 12-часовая смена. Ты продал себя на эти 12 часов и «будь любезен».

- Дифференцируете ли Вы полный метр и сериалы?

- Пожалуй, нет. Материал либо хороший, либо плохой. Я или соглашаюсь, или отказываюсь. Я уже почти научился угадывать, какой фильм получится в результате.

- Как Вам это удается?

- Ты начинаешь читать сценарий и сразу понимаешь по диалогам, что так люди не разговаривают.

- И что тогда?

- Говорить с режиссером, менять текст, если это возможно.

- А если нет?

- Тогда я говорю: «Пока!» Бывает также, когда сама тема не нравится, в этих случаях я даже сценарий читать не буду, какой смысл?

- Как изменила Вас работа в театре и кино за эти десятилетия?

- Я стал спокойнее относиться к странным проявлениям человеческой сущности, с которыми сталкиваюсь в силу профессии. Это, в основном относится к молодым. Снявшись в паре сериалов, они считают себя «звездами» и уверены, что им позволительно унижать людей, помогающих им в работе. Что возможно относиться к коллегам по съемочной группе как к обслуживающему персоналу, а не как к со-создателям.

- А в театре такое случается?

- Я начинал в театре комедии имени Акимова, там не может быть такого, чтобы ты, допустим, разделся после спектакля, бросил свои вещи и пошел домой. Театр – это надолго. Это не кино, где ты «приехал, снялся и уехал», это - коллектив. Случаи, конечно, бывают разные, но таких людей в театре не любят и не уважают.

- А чтобы Вы посоветовали артистам, считающим себя «центром Вселенной»?

- Ничего. Если так случилось, то ничего уже не сделать.

- Вам исполняется 61. Если бы Вы оглянулись назад…

- Я стараюсь этого пока не делать.

- Хорошо, как Вы считаете, случилась ли у Вас профессиональная деформация?

- Нет. У меня теперь просто меньше возможностей, в связи с возрастом. Ромео мне уже не сыграть никогда, да и Гамлета вряд ли. Хотя – почему нет? Может быть, в какой-нибудь странной авторской версии (смеется).

- Как так случилось, что Вы стали петь и играть рок-н-ролл?

- Это не случилось «вдруг». Я же всю жизнь варился в этом, у меня очень много друзей-музыкантов. Два с половиной года учился играть на виолончели. Потом у меня поменялся педагог, которая начала меня переучивать, тут подоспело и сольфеджио, мне стало совсем не в кайф, и я бросил это дело. На гитаре я учился играть во дворе, так и играю, «по-дворовому». Мой друг и однокурсник, Макс Пашков, еще до театрального института играл панк-рок, у него была группа «Палата № 6», где Витя Цой, которого Макс учил аккордам на гитаре, потом играл на басу. Далее – театральный институт, Максу стало не до панк-рока, но песни он писать продолжил. Я пытался его продвигать по мере возможностей, что-то акустическое записывал в театральной студии, какие-то записи носил Боярскому, он в то время организовывал музыкальный театр. Увы, ничего путного не вышло. Мне дороги песни Макса, я знаю их с юности. В какой-то момент он дал мне благословение на их исполнение.

Я лет пять искал музыкантов, готовых на такую авантюру и однажды пересекся с Радионом Чикуновым из группы «Улицы», который хорошо знал песню Макса «Питерский блюз». Показал ему остальной материал, сказал, что хочу как-то эти песни оживить, причем «в электричестве». И нужно найти музыкантов и певца, который бы их пел. На что Чикунов сказал, что петь буду я. А я с юности слышал от приятелей: «Артур, ты только не пой!». Чему и следовал. Однако Радик имеет талант уговаривать, и мы попробовали. «Научишься», - сказал приятель, мы нашли недостающий состав, пришел брат Радика, Армен Чикунов - классный музыкант и замечательный человек. Поначалу, признаться, это было абсолютнейшее безобразие, потом я потихоньку научился правильно слышать группу и даже попадать в ноты (фирменно улыбается).

- Для обывателя Артур Ваха и стая «Полетели» - это очередной «поющий артист». А как Вы сами к этому относитесь?

- Теперь еще и «поющий», да. Я хотел, чтобы люди услышали песни Макса Пашкова. Только эту цель и преследовал.

- И цели добиться успеха в рок-н-ролле не было?

- Успех в рок-н-ролле – это очень смешно. Успехи - в учебе и спорте. Я поначалу настаивал, чтобы нашу команду называли просто: стая «Полетели». А теперь везде пишут - Артур Ваха и стая «Полетели». Ладно, черт с ним, если больше людей услышат песни, то пусть пишут так. Но это – совсем другое, нежели «Артур Ваха в роли того-то и того-то».

Кроме того, спустя полгода, выступать стало куда интереснее, в репертуаре появилась поэзия. Как-то в метро я начитал Радиону любимый стих Багрицкого, а он сказал: «Завтра исполним его на репетиции». Мы взяли моих любимых поэтов и их не программные стихи. Тот же Маяковский и футуристы - куда большие панк-рокеры своего времени, чем многие музыканты этого направления сегодня, ребята тогда столько традиций сломали... У нас тоже – панк-проект, если присмотреться.

- В каком состоянии сейчас пребывает стая?

- Сейчас – зима. Стая пребывает в состоянии «Разлетелись». Мы с Арменом иногда делаем концерты в акустике, сборный репертуар из «Полетели» и его сольного проекта «Мон Кихот». Вот как раз в мой день рождения у нас будет такое выступление.

- Что ждет нас в театре?

- В театре Ленсовета мы сейчас делаем «Театральный роман» по Булгакову с Романом Габриа, потрясающим режиссером. Премьера – в начале апреля.

- Что нового и интересного Вы открыли в культурной жизни Петербурга?

- Все самое интересное в культурной жизни города происходит на маленьких площадках. Впрочем, так было всегда.

- Что бы Вы посоветовали читателям «Культуры Петербурга»?

- Не фальшивить, разумеется. Если вы – не панк.

Фото: Степан Киянов. Источник:vk.com/stayavaha

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru