Ольга Альбанова: «Сцена не любит хлюпиков»

В Небольшом драматическом театре - очередной нерядовой выпуск спектакля-капустника «Разумные встречи», который на это раз посвящен актрисе и певице Ольге Альбановой по случаю ее дня рождения. Билеты раскуплены за три месяца до и очевидно, это будет одно из самых ярких представлений года. Предвосхищая праздник, «Культура Петербурга» поговорила со звездой вечера о театре, музыке, педагогике и… материнстве.

 - Оля, 1-го июня самый необычный спектакль НДТ «Разумные встречи» будет посвящен тебе и, как обычно, в нем будет много сюрпризов. Однако главный сюрприз всем нам ты уже преподнесла, когда почти год назад стала мамой. Что принесло в твою жизнь материнство?

- Cтали тоньше работать душевные настройки, я cтала более эмпатична, терпима к людям. И мне довелось поскучать по работе. Материнство подчеркнуло значимость театра, моего коллектива, НДТ, который для меня – место силы. Ну, а все остальное касательно дочери – это, конечно, восторг и упоение, с ней все заново, все - как в первый раз. Она еще ни к чему еще не причастна, я подключаюсь к этой непричастности, и как будто сама становлюсь лучше. Ощущение, как будто сейчас вместе с ней проходя этот путь, можно и свою жизнь подкорректировать в хорошую сторону.

- Ты довольно быстро вернулась на сцену, расскажи, стоял ли перед тобой вопрос всех творческих мам: отдать себя ребенку и пожертвовать карьерой или наоборот?

- Мне бы все-таки хотелось совмещать. Меня предупреждали, что я выпаду на год, я не верила и собиралась вернуться на сцену уже через месяц, потому что ну как это целый год без меня? Но караван шел автономно, и я очень благодарна своим родным коллегам, что дали мне возможность вписываться в процесс тогда, когда я могу. Дочь уже начала жить свою жизнь, а мне бы хотелось продолжать свою, потому что она всегда состояла из творчества.

- Она будет ребенком кулис?

- Непременно! Здесь очень хорошая атмосфера, и мне бы, конечно, хотелось ее социализировать с правильными людьми (смеется). Не знаю, что она выберет, но она так имитирует собаку, и гавкает, и носит вещи в зубах, что, думаю, гены тут определенно есть. Мне бы хотелось, чтобы она видела, что такое театр, и какие в нем живут смешливые творческие люди.

- У тебя позитивный настрой, а многие творческие люди говорят, что не хотят для своего ребенка такого…

- Ну, я считаю, что у меня все в творчестве сложилось счастливо; пугалка про то, что «вы пять лет учитесь, а потом будете у метро бананы продавать» меня миновала, как и моих сокурсников. Да, это не самый легкий хлеб, все про это говорят, и это правда. Но если она выберет, я не буду ложиться костьми против. Другое дело, если я пойму, что ей не надо этим заниматься, тогда я постараюсь «подкрутить ей настройки». Но мне кажется, что если человек к этому не расположен, то его и не тянет в сторону творчества. Мне бы, повторюсь, хотелось бы, чтобы в ее жизни был или театр, или музыка – что-то, что формирует душу.

- Ты упомянула о страшилке, которой пугают будущих актеров, такое негласное правило театральной (и балетной, и музыкальной, и вокальной) школы. А как, по-твоему, это зачем? Это помогает в росте, закаляет?

- Меня закаляет, но кого-то может прибить. Мы как раз недавно говорили об этом с коллегами. Это воспитывает бойцовые качества, и лично меня это всегда только возбуждало. Когда мы учились, Лев Борисович не был жестоким, но был жестким. И когда он повышал голос, во мне возникала такая хорошая вибрация… Но, я также понимаю, что есть люди, которых этим можно сломать.

- Но, кажется, в каком-то интервью ты говорила, что боялась выйти на площадку весь первый курс?

- Боялась, но не его, а всего в принципе. До Хустины я не понимала, зачем я там нахожусь, я как бы «дремала» как актриса. Помню, как однажды разрыдалась: мы показали отрывок «Мадрида», и там одно место все никак не получалось, все не туда, я доиграла и чуть не плачу, сдерживаюсь изо всех сил. Эренбург сидел молча, он не любит, когда нюни на сцене, он нас воспитывал, как бойцов. Но, видя, что со мной, спросил: «Оля, вы расстроены?» А у Оли просто истерика. И он впервые сказал: «Вы не расстраивайтесь» (смеется). Это было такое редкое и наивысшее выражение сочувствия. Лев Борисович всегда говорил: плакать – в гримерку, сцена не любит хлюпиков. Или, наоборот, неси слезы в сцену, но «нюниться» по поводу несыгранного не надо. Не надо злиться на партнера, на режиссера, не надо заниматься самоедством, надо злиться на материал и работать.

- Ты много лет рядом с ним не только, как актриса, но и как педагог, что меняется в нем и в мастерской с годами?

- Все говорят, что он стал мягче, это так. Стал, наверное, терпимее, мудрее, в нем больше сочувствия. Мы вот кичимся, что на нас мол орали, и мы выросли театром. Но и те, кто растут сейчас, они становятся все бойцовее, потому что жизнь меняется. У них другой заряд, и они тоже не кисель, хотя бы потому, что выдержали бешеный конкурс. Дисциплина не стала мягче: в класс по-прежнему нельзя войти после педагога (хотя входят, что уж там), но авторитет мастера непререкаем, каким бы демократичным он ни казался.

- Какие ты можешь назвать отличительные черты мастерской Эренбурга?

- Я сказала демократичность, но это, скорее, такой нежный авторитаризм. Все пробуют всё, и он смотрит все этюды, он выслушает каждого, но в итоге все равно будет так, как он скажет. Он дает направление. У нас никогда не «разводят руки-ноги». Если у актера не получается, Лев Борисович говорит, идите, подумайте и попробуйте снова. Здесь все через актера. Одно из любимых выражений Эренбурга: «у актера в большом пальце ноги ума больше, чем у режиссера».

- Ты сама уже пятнадцать лет преподаешь. Процесс захватил тебя настолько, что, не могучи пропустить, на набор нынешнего курса ты приходила уже сильно беременной. Как ты изменилась за это время, как изменилось твое отношение к студентам?

- Мне бы хотелось, чтобы после меня был не потоп, а чтобы мастерская продолжалась. Как пел Высоцкий: «я успеваю улыбнуться, я видел, кто придет за мной». Хочется учить их так, как он нас учил. Я всегда очень волнуюсь на мастерстве, ведь по-прежнему никогда не знаешь, как сказанное тобой отзовется в человеке. Но с ними, со студентами, ты проходишь все этапы заново: память физических действий, оценки, разборы – ты освежаешь это все для себя, и ты все время в тренинге. И здорово, что можно с ними сделать совместный спектакль, как было у нас с «Вишневым садом». Это бодрит и омолаживает.

- От педагогики – к другой большой и важной части твоей жизни, к музыке. Думаю, многие из твоих поклонников хотели бы спросить, какова судьба дуэта «Альбанова и Белоусов»?

- Мы отработали дуэтом десять лет. Потом Саша принял решение уйти из театра, и совместную музыкальную деятельность мы тоже прекратили. Каждый пошел своей дорогой, а поезд пошел своей. Безусловно, мне бы хотелось заниматься этим дальше. Сейчас к нам в театр пришли замечательные мальчишки-музыканты Витя Кузнецов и Даня Медведев, которые подхватили мое падающее знамя в детских спектаклях, с ними мы строим большие музыкальные планы. И вот, еще раз возвращаясь к педагогике: если бы я не пришла педагогом на курс в БИИЯМС, я не познакомилась бы с Сашей, и не было бы нашей концертной истории. Дуэт был прекрасной страницей. Так тогда сошлись звезды. А потом разошлись, потому что даже звезды на небе меняют свое местоположение.

- Каковы тогда ближайшие музыкальные планы?

- Мне бы хотелось собрать программу с нашими поющими девчонками - Аней Шельпяковой, Катей Кукуй, Ниной Малышевой и с Ильей Тиуновым. Пробный шар будет на ближайших «Разумных встречах», где мы споем новые композиции. Я вновь занимаюсь вокалом, еще собираюсь на контрабас. На юбилее театра в сентябре у нас запланирован один музыкальный клубный вечер и масштабный гала-концерт, где я точно тоже спою.

- Мы коснулись юбилея Небольшого драматического театра, которому в этом году 25 лет. Каким ты видишь его сейчас?

- Он в хорошей форме, и мне нравится то, что в нем сейчас делается. Я рада, что все заняты, все трудятся. Каким я его вижу… Мы все время говорим о здании для театра, это наша такая общая мечта. Хотя не здание красит театр, а театр и дух его красят здание. Но мне бы все же хотелось, чтобы больше людей смогли познакомиться с нашим творчеством, качественным, на мой взгляд. И когда с двух нынешних курсов ребята придут в театр, хотелось бы, чтобы и им хватило места. А так, НДТ все равно есть, несмотря ни на какие трудности. Есть команда единомышленников, есть лидер, есть директор, это ли не здорово?

- Здорово, даже не смотря на стесненные условия жизни?

- Да, правда, мы устали от толкотни и порой раздражаемся, буквально спотыкаясь друг о друга, но по мне - так это вопрос настройки. Кому-то и в 15-ти метрах хорошо, а кому-то (условно) и в БДТ плохо. Лично я получаю удовольствие от энергообмена. Повторюсь, для меня театр – это место силы, я иногда приезжаю сюда просто выкурить сигаретку, заземлиться об своих, мне это очень ценно.

- Перейдем от юбилея театра - к юбилею Ольги Альбановой. Как ты ощущаешь себя, как ты ощущаешь возраст?

- Я не очень чувствую возраст в связи с рождением ребенка. Это очень омолодило меня, придало новых сил, мне хочется много всего делать, и проекты, и спектакли, и музыку. Дочь - это серьезный стимул. Хочется состояться дальше, поэтому не могу пока подводить итоги.

- У Эренбурга есть много крылатых фраз, у Вадима Сквирского - «Зло – непродуктивная история», у Тани Рябоконь – «Коллеги, работать с вами – счастье». Какие есть у тебя?

- Смотреть на вас – счастье! В силу того, что я стала мамой, я теперь чаще смотрю спектакли кусочками, и каждый раз переполнена счастьем оттого, с какими талантливыми людьми я рядом нахожусь.

Мария Долматова, специально для «Культуры Петербурга»

Ольга Альбанова: «Сцена не любит хлюпиков»

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru