Чистейшей прелести чистейший образец показывают в Театре Деммени

В Театре марионеток им. Е.С. Деммени идут премьерные показы спектакля «Сказка о царе Салтане». Автором инсценировки и постановщиком стал приглашенный режиссер Леонид Алимов.

В июне спектакль «Сказка о царе Салтане» Санкт-Петербургского государственного театра марионеток им. Е.С. Деммени участвовал во Всероссийском театральном фестивале «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», проходившем в нашем городе в преддверии 225-летней годовщины со дня рождения Александра Пушкина. В честь этого события с маленькими зрителями проводили тематическую викторину. Среди вопросов (а за правильные ответы дарили симпатичные блокноты с «автографами» и рисунками поэта) были, например, такие: «В каком году родился Пушкин?» (здесь все отвечали в один голос), «Где он учился?» (и нужно было назвать не просто «Царское село», а указать учебное заведение — «Царскосельский лицей») и «Как звали няню классика?» (и нужно было ответить не просто «Арина Родионовна», а назвать фамилию — «Яковлева» и уточнить, что она была дочерью крепостного крестьянина).

«Сказка о царе Салтане» — это спектакль-калейдоскоп, в котором красочные картинки меняются шустро, а пушкинский текст звучит легко и непринужденно. Действие не просто ни на минуту не провисает — оно несется вперед с огромной скоростью, задорно и как будто бы вприпрыжку. Или как тот самый кораблик, который «бежит себе в волнах на раздутых парусах». Мизансцены и спецэффекты, короткие зарисовки и значимые для сюжета эпизоды, переработанные песни и танцы (композитор Татьяна Алешина), мелодичный поэтический и сценический нарратив сменяют друг дружку с озорством и лукавством. Это пример тщательно выверенного темпоритма веселого сказочного представления. Оно зрелищное — но это зрелище в миниатюре, настоящее чудо в камерном пространстве крошечного театра марионеток, в котором ставят и играют «по-взрослому» (известно же, что для детей нужно ставить как для взрослых, только лучше).

Автор спектакля-сказки Леонид Алимов — выпускник актерско-режиссерского курса Льва Додина в ЛГИТМиКе (ныне РГИСИ). Алимов — харизматичный актер театра и кино: за четверть века в профессии его ролей не счесть. А на его режиссерском счету уже больше трех десятков крепких спектаклей, выпущенных на самых разных площадках самых разных городов и стран (в послужном списке Россия, Китай и Франция). В последние годы одна постановка Леонида почти без перерыва сменяет другую — как в петербургских театрах, так и по всей стране, от Калининграда до Южно-Сахалинска, он буквально нарасхват.

Что характерно, все работы Алимова-режиссера абсолютно не похожи одна на другую по жанру, по форме, по выбору материала. Объединяют же их глубокое понимание драматургии, широкий литературный кругозор, чуткое чувство слова, высокая эмоциональная и профессиональная вовлеченность в творческий процесс и редкая по нынешним временам сентиментальность. Публика это прекрасно чувствует и спектакли Алимова просто обожает. Так случилось и с его постановкой в детском театре, где зрители категории «6+» и взрослые категории «до бесконечности» с нескрываемым восторгом, ни на что не отвлекаясь, следят за всем и каждому знакомой сказочной историей, рассказанной красиво, умно, честно и очень по-доброму. «Салтан» недаром имеет знаковый подзаголовок: «музыкально-драматический спектакль с использованием кукол-оберегов, символизирующих добро и зло, правду и ложь».

Автор использует по максимуму не только инструменты кукольного и детского театра (что логично и предсказуемо в театре марионеток), но и приемы театра площадного, ярмарочного, драматического и музыкального. Режиссер словно скрытыми стежками сшивает традиции и современность, исподволь применяя целую партитуру звуковых и технических приемов (от фонограммы до живого пения, от хорового пения до разноголосого эха). Леонид сочетает каноничную театральность и узнаваемые приметы времени (например, рассаживая героев сказки кучкой, чтобы «сделать фото на память»). Аккуратно и выверенно применяет национальный колорит, воссозданный поэтом, и артистические элементы скоморошества.

Персонажи наперебой играют с текстом, жонглируют словами и четверостишиями. Актеры существуют единым ансамблем, работают на одной волне, с упоением шутят и лицедействуют, очень красиво и очень чисто поют (что любопытно, музыкальные жанры смело смешиваются — здесь и фольклор, и мюзикл, и рок-опера, и даже читка рэпа).

Свет в «Салтане» чистый и густой: то напускают таинственного синего тумана, то «включают детство», применяя фильтры оттенков воздушных шаров. Лучи густо-розовые, солнечно-желтые, васильковые или изумрудные — как ядра орешков, которые грызет белка. К слову, эпизод с белкой презабавный: актер рассказывает про это «заморское диво» и показывает «на пальцах», позами и жестами, и саму белочку, и то, как она грызет орешки. Выходит наполовину этюд, наполовину пантомима, плюс карикатурный восточный акцент и жестикуляция («чистый изумруд» произносится с восторгом: так нахваливают «сладкий пэ-эрсик — чистый мьод!»). А вот и «скорлупки золотые»: бумажками-золотинками щедро усыпана вся сцена.

Весь спектакль, даром что короткий и невесомый, как лебединое перышко, изобилует удачными находками и внимателен к мельчайшим деталям в костюмах, в декорациях, в реквизите. Художник-постановщик Екатерина Аксенова заполнила сценическую коробочку театра Деммени домиками-ширмами, лоскутными одеяльцами, бутафорскими звонницами, куполами-луковками и целой россыпью предметов, оживающих в умелых руках кукольников.

Здесь один и тот же предмет может «исполнять» целую кучу «ролей». Так, весла в руках корабельщиков (когда «ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет») превращаются в подзорные трубы (через них разглядывают остров), затем в пушки (которые «с пристани палят, кораблю пристать велят») и далее в заздравные кубки (на пиру у князя Гвидона). Деревянные ложки, приложенные к лицу, изображают у сватьи бабы Бабарихи шишки от укусов комара, мухи и шмеля, в которых на глазах у публики условно обращается условно же разозленный Гвидон. А сами моменты болезненных «укусов» обозначаются резким свистом в три разные свистульки.

Дудочками, трещотками, колокольчиками и прочими сподручными лубочными «подзвучками» пользуются к месту и с юмором, по делу и по тексту — иллюстративно и художественно. Погружение в поэтику Пушкина настолько обстоятельное, что даже антракт в «Салтане» объявляют стихами. А поклоны и вовсе становятся отдельным музыкальным номером, выдержанным, впрочем, абсолютно в стилистике всей постановки и в настроении пушкинской сказки.

Все это делает спектакль поразительно витальным, придает ему многоплановость, в которой каждый зритель действительно любого возраста находит что-то свое, понятное именно ему, только в его душе откликающееся. Как следствие — непосредственная реакция публики: малыши (от милых дошколят до ранимых подростков) смотрят неотрывно и реагируют отзывчиво, и сопровождающие их взрослые (мамы и папы, бабушки и дедушки, тетушки и дядюшки, нянюшки-хлопотуньи и серьезные театральные критики) делают то же самое. И всем на этом спектакле хорошо, и никому на нем ни секундочки не скучно.

Цитируя Александра Сергеевича (уже не сказку, а взрослое лирическое стихотворение поэта), скажу про «Сказку о царе Салтане» Леонида Алимова так: пред нами «чистейшей прелести чистейший образец». Ибо этот спектакль, как и героиня пушкинской «Мадонны», являет собою символ чистоты и нравственного идеала в пестрой и замысловатой современной театральной афише.

Фотографии предоставлены организаторами проекта.

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru