Мария Семёнова (НДТ): «Все наши спектакли – про любовь»

19 и 20 апреля в Небольшом драматическом театре Льва Эренбурга состоятся премьерные показы спектакля «Лада, или Радость» по мотивам романа Тимура Кибирова в постановке актера и режиссера НДТ Евгения Карпова. Историю о собаке Ладе, брошенной хозяином на попечительство трех деревенских жителей и изменившей каждого из них, нашла актриса Мария Семёнова.

- Чаще всего о том, «почему вы выбрали эту пьесу», спрашивают режиссера, но в данном случае я знаю, что материал для постановки нашла ты. Расскажи, как ты встретилась с романом Тимура Кибирова?

- Было это несколько лет назад, я часто ходила в театральную библиотеку, библиотекари меня знали в лицо и постоянно рекомендовали мне разные интересные книги. И вот одной из таких оказалась эта маленькая книжечка, с неизвестным мне тогда названием и неизвестным автором. Мне посоветовали, я прочитала и мгновенно поняла, что эта удивительная, неожиданная и прекрасная история – для театра. Мы тогда делали спектакль «36 драматических ситуаций» с режиссером Верой Поповой, которой я и посоветовала «Ладу». Потом она ещё долго припоминала мне, смеясь, как я сагитировала ее на этот очень обаятельный материал, где совсем нет драматургии. В романе, действительно, нет драматургии, да она и не обязана там быть. Вера поставила «Ладу» где-то в другом городе, и на несколько лет эта история забылась. А потом случилось так, что тогдашний директор НДТ Ксения Малекина, предложила попробовать какой-то новый жанр, вспомнили, что у Жени Карпова образование режиссера театра кукол, тут-то я снова и вспомнила про «Ладу». Я не знала, кого я хочу играть, мне просто очень хотелось перенести эту историю на сцену.

- Что значит, нет драматургии?

- В романе персонажи даны в более литературном изложении, много отступлений, которые уводят от главной линии, и иронично открытый финал, предлагающий читателю самому домысливать. Здесь нет закономерности (ружья, которое должно выстрелить), как у Чехова, есть намёки, которые мы развиваем, работая «по мотивам», достраиваем необходимый нам драматургический «скелет». У романа, как у произведения, другие законы.

- Ты сказала, что хотела играть собаку, но ты в итоге играешь другого персонажа, расскажи о нём.

-Мой персонаж – Александра Егоровна Богучарова. Это человек, который потерял всё. Она живет в заброшенной деревне, и сама заброшена всеми, у нее никого нет, муж и сын погибли. Мы видим старуху без определенного возраста, но явно на закате жизни, у которой ничего не осталось, кроме воспоминаний и желания сделать себе приличный памятник рядом с похороненной семьей. Она озлоблена, ей нет дела ни до чего и ни до кого. Пока ей не подкидывают маленькую собачку, которая возвращает в ее жизнь любовь.

- Роль возрастная, не свойственная тебе, сложная драматургически – как шла работа над ней?

Было очень непросто. Исполнительница роли Маргариты Юля Гришаева говорит, что ей было трудно в студенчестве, когда большинство ролей – по возрасту, а ей всегда нравились характерные персонажи разной «взрослости». У меня же обратная ситуация: много лет в театре я играю персонажей младше себя, и, конечно, мне было очень интересно попробовать бросить себя в эту новую для меня стихию. Мне захотелось сыграть человека, далёкого от меня и по возрасту, и по характеру. Первой пробой был спектакль «Миф о Светлане», где я играю мать взрослой дочери, а теперь вот случилась и старуха. Было очень непривычно. Мне надо было найти в себе внутреннюю бабку, не внешнюю, мне надо, чтобы внутри что-то шевельнулось. Это долго не получалось, но как только я нашла ее внутри, я стала понимать, что можно играть снаружи. Придумалась астма: мой папа болел ею, я наблюдала, как болезнь превращает его в старика – заторможенного, раздражительного, усталого, когда простые движения вызывают одышку, когда боишься за каждый свой следующий вздох. Это наблюдение помогло мне с Егоровной. Потом мы много думали, как вытащить на сцену ее семью из прошлого, и придумалась история ее снов, где мы видим, как она молода и беспечна, счастлива рядом со своими любимыми мужчинами. Мне было очень интересно раскручивать этот контрапункт, искать, как юные и полные сил люди превращаются в шаркающих стариков, которые всех раздражают.

- Для меня, как зрителя, образ Егоровны сложился, когда вы придумали для нее мужскую одежду…

- Да, абсолютно так! Я начинала ее делать в платочке, каких-то кофтах, пальто, но это общее место, мне это не помогало. Все встало на свои места, как только мы поняли, что она ходит в костюме мужа или сына, он большой, велик, но ей наплевать, как это выглядит, она не тратится, ей надо копить на памятник. Вместе с тем она донашивает их вещи и длит память о них, тоскует. В какой-то момент мне стало очень понятно про всех озлобленных стариков, которые ругаются в магазинах и поликлиниках – это их способ подать голос, перестать быть невидимками. Когда они кричат, они привлекают к себе внимание, а до того их просто нет, их никто не замечает. Такие вещи меня волнуют. Одинаково стоит помнить и о том, что мы все постареем, и о том, что у всех была юность.

- Вы играете историю про современную русскую деревню, хотя все актеры – исключительно городские жители. Где вы черпали вдохновение, за кем наблюдали?

- Мы смотрели много видео. Мне запомнилось одно, например, в котором пожилая женщина живет одна с шестнадцатью козами, ворчит-бурчит, ненавидит соседей, но для коз она козья мама. Я видела много пожилых людей, которые живут в одиночестве и запустении, не могут или не хотят выходить из своей этой «ракушки», как-то ведут быт, рубят дрова, тянут жизненную нить. В метро мы много подсматривали за людьми: это Рита, а это Чебурек, а вон бабуля очки поправила, как Егоровна…

- Заглавная героиня этого романа и спектакля – собака Лада. Есть много примеров книг и кино на тему дружбы человека и животных; при том, что это чаще всего потрясающие художественные высказывания, смотреть их бывает невыносимо больно. Как ты сама относишься к таким произведениям?

- Я понимаю, что это своего рода запрещенный прием. Но я к этому отношусь так: мы вытащили их из лесов, приручили и поселили рядом с собой, а теперь делаем вид, что мы ни при чем; они стали мешать, они пахнут, шумят, портят, а ведь они – наши родственники. Я считаю, что опыт любви к животному, который включает и его потерю, ведь мы живём дольше, человеку нужно пройти. Это больно и оставляет рубец, но это важно и нужно. А когда это попадает, на сцену, то становится еще более выпуклым. Все наши спектакли – про любовь, и этот не исключение, в нем кукольную собаку, потертую, с нарочито торчащими нитками, жальче сильнее, чем всех человеков. Такие истории потрясают, будоражат зрителя и напоминают ему о чем-то важном; такие вещи должны нас объединять, а не разобщать. Мы все можем оказаться такими же брошенными, как эти люди в деревне Колдуны. «Лада, или Радость», пишет Кибиров, - и любовь, добавлю я. В программке мы отдельно благодарим питомцев, которые есть или были в нашей жизни – каждый подарил любовь, сделал нас чуточку добрее. Когда я только приехала в Петербург из Омска, я жила в квартире хозяйки, у которой была овчарка. Сын погиб, другой родни нет, этот пес, замечательный совершенно, был для нее и другом, и помощником, и родственником, и помогал ей жить. Я хочу, чтобы нашу собаку полюбили зрители, и чтобы она тоже кому-то помогла жить.

Подробности

Мария Долматова, специально для «Культуры Петербурга»

Обложка: Мария Семёнова на репетиции спектакля

Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru