Поэт Алексей Владимирович родился в Ленинграде в 1961 году. Живет в любимом городе всю жизнь.
И вот, что пишет о себе: «Стихи пишу с тех пор, как себя помню. С этого же времени увлекаюсь топонимикой, что однажды привело меня в Институт культурных программ, где я и дожил до пенсии».
Алексей закончил математико-механический факультет Ленинградского государственного университета, 15 лет работал программистом и стал одним из разработчиков отладочного транслятора с Алгола-68, благополучно почившего вместе с Советским Союзом. С 1988 года участвовал в движении за экологию культуры.
Теперь Владимирович добропорядочный топонимист, краевед, титульный автор «Топонимической энциклопедии Петербурга» и даже лауреат Анциферовской премии, которая, между прочим, вручается только тем, кто пишет лучшие современные работы по истории города. Его деятельность на поприще переименовывания улиц и скверов Петербурга подробнее раскрывается в этом интервью.
А еще мы предлагаем ознакомиться с подборкой лучших стихотворений Алексея.
То огромное небо, в котором ты плыл,
У тебя есть работа, не хуже других,
В ней не стыдно признаться любому из них,
И ты волен уехать, хоть тебя там не ждут,
Можешь сам как угодно направить маршрут,
Но ты смотришь в экран, ты уверен в одном –
Что все это кончится через день.
Есть знакомые дамы, они неплохи,
Они могут даже послушать стихи,
И ты можешь связаться с любою из них,
Чтобы дальше копить этот груз на двоих,
И все будет нормально, совсем как у всех,
Твоя мама считает, что это успех,
Но ты смотришь в экран, ты уверен в одном –
Что все это кончится через день.
Вот твой друг. Его мать приходила к вам в дом,
И вас пеленали за одним столом.
Но время проходит, вам почти тридцать лет,
И тебе будет больше, а ему уже нет –
Он раскрыл эти створки и рванулся туда,
Где мерцающий холод и сияние льда,
А ты смотришь в экран, в голове лишь одно –
Что все это кончится через день.
И когда он придет, день, который ты ждал,
Ты поймешь, до чего ты бессмысленно мал,
Меньше щепки, соринки, частицы, волны,
И такие, как ты, больше здесь не нужны,
И ты встретишься с другом. Он скажет: «Привет!
Ты добился чего-то за тысячу лет,
Пока ты сидел и твердил одно –
Что все это кончится через день?»
3 ноября 2002
Рассветы плюшевы, как будто кружева,
Щекочут волны золотистые тела,
Никто не знает, и никто не может знать,
Как долго будет длиться эта благодать.
Неторопливой чередой проходят дни,
Здесь каждый вечер разноцветные огни,
А ночью станешь у открытого окна,
И за окном спокойно дышит тишина...
4-5 декабря 2000
На мою звезду,
Я к тебе навстречу
В сумерках приду,
Чтоб дорогу эту
Ты навеки знал,
Навсегда запомнил
Звездный тот причал.
Ты войдешь в кабину,
Сядешь у руля,
Ты в окно увидишь,
Как звенит Земля,
Ты поймешь, что это
Больше не вернуть,
Став на тот манящий
Бесконечный путь.
У меня непросто
Будет гостю жить,
Здесь корова может
Над тобой кружить,
Здесь акула бродит
В желтом пиджаке
И дракон с бутылкой
Молока в руке.
Мне тебя, наверно,
Будет даже жаль...
Здесь еще летает
По ночам рояль.
Он тебе сыграет
Песню Номер Два,
А потом сонату «Лунные дрова».
И тогда ты станешь
Славен и могуч,
И найдешь, где спрятан
Лаксианский Ключ,
И тебя узнают
Тысячи планет,
В том числе такие,
Коих вовсе нет.
А когда захочешь
Ты придти домой,
Выйдет твоя хата,
Из себя самой,
Ты ее положишь
В свой большой карман,
И войдешь вовнутрь,
И напьешься пьян.
И тогда с тобою
Вместе мы решим,
Будешь ты зеленым
Или небольшим,
И какое имя
Я тебе даю,
И куда ты сложишь
Голову свою,
Чтоб ее оставить
Собственной судьбе,
Чтобы не мешала
Жить она тебе,
Чтобы у любого,
Кто ее возьмет,
Повернулись мозги
Задом наперед.
Ну, а мне осталось
Песенку допеть,
От такой вот песни
Можно опупеть,
И никто, услышав
Песенку мою,
Не поймет вовеки,
Что же я пою.
Она невыразимее заката,
Ночного неба, возгласа «Налей!»
И этой песни, что я пел когда-то.
Теперь другое время лишь для нас,
Не для поляны на отлогом склоне,
Где все как будто в тот же самый час,
Когда лежало небо на ладони –
Все те же сосны, та же синева,
Все тот же крик какой-то буйной пташки,
Все та же чуть примятая трава,
Гречиха, клевер, лютики, ромашки...
На этом месте раньше были мы.
Но что сказать? Слова мои немы.
13 января 2002
Кто знает, где мы? Кто пойдет туда,
Где очевидны все пределы ада,
Где светит беспощадная звезда,
Которой больше ничего не надо,
Как жечь, глумиться и испепелять,
Всё, что ни есть еще у нас живого,
Кружиться в небе, злобно хохотать
И не давать произнести ни слова
Тому, в ком не угас еще талант,
Кто в голове еще оставил что-то,
Тому, кто (право, вот комедиант!)
Не хочет превращаться в идиота.
Что мне осталось? Только дивный сон,
И тот уже звездою опален.
13 января 2002
И я бы мог почистить звездолет,
Раздать долги и ринуться вперед,
Туда, где только звезд густая пыль
И где неважно – небыль или быль.
И я бы мог в холодной глубине
Поймать за хвост того, кто скажет мне,
Как дальше жить и где найти тот мир,
В котором нет ужасных черных дыр.
И я бы мог на краешке земли
Стоять, когда приходят корабли
И ждать, когда сойдет на берег та,
Которой просто скажешь: «От винта!»
Но пусто на столе передо мной,
Один неверный шаг – мир за стеной,
Один неверный шаг – слепая дрожь…
Но только где теперь ее возьмешь?
9 октября 2008
Я много принять в этой жизни готов,
Но, стоя за тысячной справкой,
Немецкий я б выучил только за то,
Что им разговаривал Кафка.
Осел, достигая высоких постов,
Отнюдь не становится краше,
И чешский я б выучил только за то,
Что им разговаривал Гашек.
Смотря, как на свет из прибрежных кустов
Вылазит какая-то хекля,
Английский я б выучил только за то,
Что им разговаривал Шекли.
А мы в окруженьи упавших мостов
По-прежнему квасим и квасим...
И русский я выучу только за то,
Что им разговаривал Вася!
июль 2012
И вот, что пишет о себе: «Стихи пишу с тех пор, как себя помню. С этого же времени увлекаюсь топонимикой, что однажды привело меня в Институт культурных программ, где я и дожил до пенсии».
Алексей закончил математико-механический факультет Ленинградского государственного университета, 15 лет работал программистом и стал одним из разработчиков отладочного транслятора с Алгола-68, благополучно почившего вместе с Советским Союзом. С 1988 года участвовал в движении за экологию культуры.
Теперь Владимирович добропорядочный топонимист, краевед, титульный автор «Топонимической энциклопедии Петербурга» и даже лауреат Анциферовской премии, которая, между прочим, вручается только тем, кто пишет лучшие современные работы по истории города. Его деятельность на поприще переименовывания улиц и скверов Петербурга подробнее раскрывается в этом интервью.
А еще мы предлагаем ознакомиться с подборкой лучших стихотворений Алексея.
ПЕСНЯ НОМЕР 4
Ты чему-то учился, но все позабылТо огромное небо, в котором ты плыл,
У тебя есть работа, не хуже других,
В ней не стыдно признаться любому из них,
И ты волен уехать, хоть тебя там не ждут,
Можешь сам как угодно направить маршрут,
Но ты смотришь в экран, ты уверен в одном –
Что все это кончится через день.
Есть знакомые дамы, они неплохи,
Они могут даже послушать стихи,
И ты можешь связаться с любою из них,
Чтобы дальше копить этот груз на двоих,
И все будет нормально, совсем как у всех,
Твоя мама считает, что это успех,
Но ты смотришь в экран, ты уверен в одном –
Что все это кончится через день.
Вот твой друг. Его мать приходила к вам в дом,
И вас пеленали за одним столом.
Но время проходит, вам почти тридцать лет,
И тебе будет больше, а ему уже нет –
Он раскрыл эти створки и рванулся туда,
Где мерцающий холод и сияние льда,
А ты смотришь в экран, в голове лишь одно –
Что все это кончится через день.
И когда он придет, день, который ты ждал,
Ты поймешь, до чего ты бессмысленно мал,
Меньше щепки, соринки, частицы, волны,
И такие, как ты, больше здесь не нужны,
И ты встретишься с другом. Он скажет: «Привет!
Ты добился чего-то за тысячу лет,
Пока ты сидел и твердил одно –
Что все это кончится через день?»
3 ноября 2002
Рассветы плюшевы, как будто кружева,
Щекочут волны золотистые тела,
Никто не знает, и никто не может знать,
Как долго будет длиться эта благодать.
Неторопливой чередой проходят дни,
Здесь каждый вечер разноцветные огни,
А ночью станешь у открытого окна,
И за окном спокойно дышит тишина...
4-5 декабря 2000
ПОСВЯЩЕНИЕ РОБЕРТУ ШЕКЛИ
Если ты приедешьНа мою звезду,
Я к тебе навстречу
В сумерках приду,
Чтоб дорогу эту
Ты навеки знал,
Навсегда запомнил
Звездный тот причал.
Ты войдешь в кабину,
Сядешь у руля,
Ты в окно увидишь,
Как звенит Земля,
Ты поймешь, что это
Больше не вернуть,
Став на тот манящий
Бесконечный путь.
У меня непросто
Будет гостю жить,
Здесь корова может
Над тобой кружить,
Здесь акула бродит
В желтом пиджаке
И дракон с бутылкой
Молока в руке.
Мне тебя, наверно,
Будет даже жаль...
Здесь еще летает
По ночам рояль.
Он тебе сыграет
Песню Номер Два,
А потом сонату «Лунные дрова».
И тогда ты станешь
Славен и могуч,
И найдешь, где спрятан
Лаксианский Ключ,
И тебя узнают
Тысячи планет,
В том числе такие,
Коих вовсе нет.
А когда захочешь
Ты придти домой,
Выйдет твоя хата,
Из себя самой,
Ты ее положишь
В свой большой карман,
И войдешь вовнутрь,
И напьешься пьян.
И тогда с тобою
Вместе мы решим,
Будешь ты зеленым
Или небольшим,
И какое имя
Я тебе даю,
И куда ты сложишь
Голову свою,
Чтоб ее оставить
Собственной судьбе,
Чтобы не мешала
Жить она тебе,
Чтобы у любого,
Кто ее возьмет,
Повернулись мозги
Задом наперед.
Ну, а мне осталось
Песенку допеть,
От такой вот песни
Можно опупеть,
И никто, услышав
Песенку мою,
Не поймет вовеки,
Что же я пою.
28 июня 1988-31 августа 1999
О, если б ведал я печаль полей!
Она невыразимее заката,
Ночного неба, возгласа «Налей!»
И этой песни, что я пел когда-то.
Теперь другое время лишь для нас,
Не для поляны на отлогом склоне,
Где все как будто в тот же самый час,
Когда лежало небо на ладони –
Все те же сосны, та же синева,
Все тот же крик какой-то буйной пташки,
Все та же чуть примятая трава,
Гречиха, клевер, лютики, ромашки...
На этом месте раньше были мы.
Но что сказать? Слова мои немы.
13 января 2002
Кто знает, где мы? Кто пойдет туда,
Где очевидны все пределы ада,
Где светит беспощадная звезда,
Которой больше ничего не надо,
Как жечь, глумиться и испепелять,
Всё, что ни есть еще у нас живого,
Кружиться в небе, злобно хохотать
И не давать произнести ни слова
Тому, в ком не угас еще талант,
Кто в голове еще оставил что-то,
Тому, кто (право, вот комедиант!)
Не хочет превращаться в идиота.
Что мне осталось? Только дивный сон,
И тот уже звездою опален.
13 января 2002
И я бы мог почистить звездолет,
Раздать долги и ринуться вперед,
Туда, где только звезд густая пыль
И где неважно – небыль или быль.
И я бы мог в холодной глубине
Поймать за хвост того, кто скажет мне,
Как дальше жить и где найти тот мир,
В котором нет ужасных черных дыр.
И я бы мог на краешке земли
Стоять, когда приходят корабли
И ждать, когда сойдет на берег та,
Которой просто скажешь: «От винта!»
Но пусто на столе передо мной,
Один неверный шаг – мир за стеной,
Один неверный шаг – слепая дрожь…
Но только где теперь ее возьмешь?
9 октября 2008
Я много принять в этой жизни готов,
Но, стоя за тысячной справкой,
Немецкий я б выучил только за то,
Что им разговаривал Кафка.
Осел, достигая высоких постов,
Отнюдь не становится краше,
И чешский я б выучил только за то,
Что им разговаривал Гашек.
Смотря, как на свет из прибрежных кустов
Вылазит какая-то хекля,
Английский я б выучил только за то,
Что им разговаривал Шекли.
А мы в окруженьи упавших мостов
По-прежнему квасим и квасим...
И русский я выучу только за то,
Что им разговаривал Вася!
июль 2012
Материал подготовлен редакцией портала «Культура Петербурга». Цитирование или копирование возможно только со ссылкой на первоисточник: spbcult.ru
Ваш комментарий
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Авторизоваться